БОЛЕЗНЬ И ЗАВЕЩАНИЕ СТАЛИНА

 

 


3 октября 1945 года академик Пётр Леонидович Капица отправил письмо Сталину. Он жаловался на некомпетентное вмешательство Берия в работу возглавляемого им, Капицей, НИИ /Главкислород/ и в работу образованного недавно Особого комитета и технического совета по атомной бомбе. В своём письме академик просил освободить его по этой причине от руководства Главкислородом и от работы по проблеме создания атомной бомбы.
 
У Сталина при подобных попытках проявления независимости был один ответ: "Когда нужно будет - уберём". И убирал.
 
Схожие случаи были с маршалом Г.К.Жуковым и адмиралом Н. Г. Кузнецовым.


Когда 29 июля 1941 года Жуков как начальник Генерального штаба докладывал Сталину о стратегических мерах по обороне, Сталин возмутился /цитируем по книге В.Карпова "Маршал Жуков ..."/:

 

"Какие ещё там контрудары! Что за чепуха? Опыт показал, что наши войска не могут наступать ... И как вы могли додуматься сдать врагу Киев?"  Жуков не сдержался: "Если вы считаете, что я как начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда мне здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника генерального штаба и послать на фронт, там я, видимо, принесу больше пользы Родине".
 
Тогда же Жуков был назначен командующим Резервным фронтом и стал готовить контрудар под Ельней. Генштаб возглавил Шапошников.
 
Кузнецов вспоминает, что весной 1946 года в бытность его наркомом Военно-Морского Флота он выступил против предложения Сталина разделить Балтийский флот на два:

 

"Сталин начал ругать меня, а я не выдержал и ответил, что "если я не подхожу, то прошу меня убрать". Сказанное обошлось мне дорого. Сталин ответил: "Когда нужно будет - уберём", и это явилось сигналом для подготовки его в этом направлении. Правда, я был снят почти год спустя, но предрешён этот вопрос именно был на этом злополучном совещании".
 
Схожесть ситуаций во всех трёх случаях поразительна: каждый из троих - ас своего дела, каждый проявляет свой независимый норов, всех снимают с должности, и относительно всех Сталин даёт распоряжение Берия, чтобы тот их не трогал. Берия требовал ареста Капицы, но Сталин ему сказал:

 

"Я его тебе сниму, но ты его не трогай" /свидетельство генерала А.В.Хрулева/. Хрущёв передавал Жукову следующие слова Сталина, которые он говорил Берия: "Не верю никому, чтобы Жуков мог пойти на это дело /военный заговор - И.Б./. Я его хорошо знаю. Он человек прямолинейный, резкий и может в глаза любому сказать неприятность, но против ЦК он не пойдёт". И Сталин не дал Берия арестовать Жукова.
 
Вспоминает Кузнецов: "Несколько лет спустя, когда я был снова министром ВМФ, Сталин однажды у него на ближней даче за столом как бы невзначай бросил: Абакумов /бывший министр госбезопасности, к тому времени арестованный - И.Б./ предлагал ему арестовать меня - "дескать, тогда он докажет, что мы шпионы". Сталин не согласился и ответил: "Не верю, что Кузнецов враг народа"".
 
Но эти действия Сталина ещё только предстоят, а пока …
 
Сталин немедленно сделал выговор Берия за его неумение срабатываться с капризными, но полезными учёными. Можно представить себе возмущённый внутренний монолог Берия после такого разговора. Он ещё раз просмотрел досье на этого строптивого учёного. Досье было заведено ещё предшественниками Берия. Были там сведения 1934 года о нежелании Капицы возвращаться из длительной 13-летней зарубежной командировки /Кембридж - Англия/ на постоянную работу в Советский Союз. Была там и более давняя - с 20-ых годов - информация о контактах Капицы с русскими учёными-эмигрантами, о близких родственных связях с подозрительным академиком А.Н.Крыловым, связанным в свою очередь с ещё более подозрительным техническим представителем СССР за границей Ю.В.Ломоносовым, о вступлении Капицы в 1925 году в какое-то полумистическое общество Тринити-колледж, основанное ещё во времена Ньютона. Были там и более свежие сведения, собранные за последние два года. Берия выделил отрывки из речи Капицы 23 мая 1944 года во Всесоюзном обществе культурных связей с заграницей /там всегда было много информаторов госбезопасности/ по поводу вручения ему медали Франклина от Института Франклина в Филадельфии: "В исторические дни совместной борьбы … за свободу …"; "Он /Франклин/ по-прежнему является для нас примером носителя больших идей демократии и свободы".

"По-буржуазному выражается Капица", - думал Лаврентий Павлович,- "не по-советски".

Вот и совсем свежее, полуторамесячной давности, донесение, датированное 22 августа 1945 года. Начальник Глававтогена М.К.Суков жалуется Сталину на Капицу. В это время готовилось постановление СНК СССР о подчинении Глававтогена Главкислороду: это Берия, с августа 1945 года возглавивший Особый комитет по атомной бомбе /комитет "А"/, начал активную деятельность /Главкислород и Глававтоген выполняли работы и по атомной проблеме/. Сталин направил жалобу Сукова к Берия. Вот отрывки из доноса Сукова:
 
"Система деятельности Главкислорода имеет явно капиталистический оттенок, не позволяющий развития новых идей, предложений и широкого технического обсуждения общественностью ... Академик Капица в отдельных весьма важных государственных заданиях и обязательствах, которые он на себя берёт, обманывает и вводит в заблуждение правительство, заведомо зная невыполнимость данных им обещаний.
 
29 сентября 1945 года на заседании Бюро СНК СССР принимается постановление о Главкислороде и о подчинении ему Глававтогена. Берия не удалось в этот раз продвинуть Сукова в начальники Главкислорода /это произойдёт через год/, но всё же после того, как при обсуждении этого вопроса Берия зачитывает отрывки из доноса Сукова, ему удаётся поставить Сукова заместителем Капицы. Именно после таких ходов интриги Капица и пишет свою жалобу Сталину на Берия.
 
Несколько дней спустя, как вспоминает Капица, ему в институт позвонил Берия. "Товарищ Сталин показал мне ваше письмо,- сказал он. - Надо поговорить. Приезжайте". "Мне с вами говорить не о чем,- сказал Капица. - если вам нужно со мной поговорить, то приезжайте ко мне в институт". Выговор Сталина - не шутка, и Берия приехал. Более того, он привёз в знак примирения подарок Капице - богато инкрустированную тульскую двустволку. Берия ещё припомнит Капице это унижение!
 
В это самое время здоровье И.В.Сталина резко ухудшилось: в канун 9 октября 1945 года у него произошёл микроинсульт. Нарушилось мозговое кровообращение, сопроводившееся потерей сознания. До паралича, что бывает при крайних формах инсульта, дело не дошло.


То, что болезнь Сталина была серьёзной, подтверждает и его дочь Светлана Аллилуева в своей книге "Двадцать писем к другу": "А отца я увидела снова лишь в августе - когда он возвратился с Потсдамской конференции ... В следующий раз мы увиделись не скоро... Отец заболел и болел долго и трудно...".
 
10 октября 1945 года все центральные газеты страны поместили краткую информацию ТАСС об отъезде Сталина в отпуск на отдых.
 
Сталин назвал двух преемников на случай своей смерти: члена Политбюро и секретаря ЦК ВКП/б/ Андрея Александровича  Жданова - по партии и первого заместителя Председателя СНК СССР Николая Алексеевича Вознесенского - по государству.
 
Вопрос о преемственности власти в стране в последнее время особенно заботил Сталина. Адмирал Н.Г.Кузнецов вспоминает, что 25 июня 1945 года на банкете после состоявшегося за день перед этим Парада Победы Сталин говорил, что ему идёт 66-ой год, он ещё 2-3 года поработает, а потом уйдёт.
 
А вот как размышлял в 1938 году о возможных преемниках Сталина Лев Давыдович Троцкий из своей зарубежной дали в книге "Сталин”:
 
"Вопрос о преемнике несомненно сильно занимает кремлёвские круги. Первым кандидатом является по официальному положению Молотов. У него есть упрямство, ограниченность и трудолюбие. Последним качеством он отличается от Сталина, который ленив. Честолюбие Молотова исходит из его происхождения: оно стало разворачиваться после того, как он неожиданно для себя на буксире Сталина поднялся на большую высоту. Он пишет как старший канцелярист и так же говорит; к тому же он сильно заикается. Но он успел выработать большую административную рутину и знает, как играть на клавиатуре аппарата.
 
В качестве кандидата в преемники называли также за границей ленинградского наместника Сталина, Жданова. Это новый человек без традиций традиций сталинской школы, т.е. из категории административных ловкачей. Его речи, как и статьи, носят черты банальности и хитрости.
 
Если Сталин создал аппарат, то нельзя от него ждать собственной мысли. Если Сталин создан аппаратом, то Жданов создан Сталиным.
 
Вряд ли кто серьёзно думает о Ворошилове как о преемнике Сталина. Старый большевик, член Политбюро и глава армии, Ворошилов представляет всё же декоративную фигуру, как и Калинин. Оба они усвоили обороты речи и жесты, отвечающие более или менее их положению. Ворошилов решительнее и твёрже, Калинин гибче и хитрее.
 
Оба лишены политической физиономии и в верхнем слое аппарата не пользуются авторитетом.
 
Нельзя также видеть преемника и в Лазаре Кагановиче, который имеет главные качества сталинской школы: решительность, ограниченность, хитрость. Но в его лице, пожалуй, банальность нынешнего Политбюро находит своё законченное и вульгарное выражение".

 
Что изменилось в оценке Троцкого за 7 лет, к 1945 году?


Молотов и Жданов остались в числе основных кандидатур, разве что Жданов приблизился по своей значимости к Молотову. К ним вплотную подошёл Георгий Максимилианович Маленков. Вот его послужной список за 1938-1945г.г.: секретарь ЦК и член Оргбюро ЦК ВКП/б/ - с марта 1939 года, кандидат в члены Политбюро - с февраля 1941 года, член Государственного Комитета Обороны - со дня его создания 30 июня 1941 года. Наряду с другой работой он отвечал в Политбюро за оснащение армии самолётами. С 1943 года было ликвидировано преимущество Германии в воздухе. Маленкову тогда было присвоено звание Героя Социалистического Труда. В 1944 году Маленков стал во главе комиссии по восстановлению разрушенных войной областей страны.
 
Вячеслав Михайлович Молотов, возглавлявший советское правительство с 19 декабря 1930 года по 6 мая 1941 года, показал себя на этом посту хорошим исполнителем; однако он не обладал достаточной степенью самостоятельности. Он сознательно и во всём подчинил себя Сталину. Хотя Сталин в начале войны неоднократно упрекал Молотова в просчётах внешней политики /особенно в отношениях с фашистской Германией/, но, конечно, понимал, что Молотов точно выполнял его, Сталина, волю. Короче, исполнительного Молотова Сталин считал подходящим на посту наркома иностранных дел. Ярко характеризует Молотова того времени следующий эпизод /цитируем по книге В.М.Бережкова "Страницы дипломатической истории"/:
 
"Во время беседы со Сталиным 23 сентября 1944г. Гарриман /посол США в СССР – И.Б./, выполняя инструкцию Рузвельта, сказал, что президент думает о ноябре как возможном времени встречи /глав правительств трёх великих держав – И.Б./. Поскольку, однако, это время года слишком позднее для Аляски, которая предлагалась американцами, он теперь рекомендует провести совещание где-нибудь в Средиземноморье. Сталин ответил, что такая встреча была бы желательна, но он опасается, что врачи не разрешат ему совершить столь далёкое путешествие.
 
- Сказывается возраст, - пожаловался он. - В прошлые годы я мог справиться с гриппом за два-три дня, а теперь болезнь затягивается на неделю, а то и две.


Гарриман упомянул о целебных свойствах средиземноморского солнца. Тогда Сталин заметил, что врачи считают любую перемену климата опасной. Он предложил направить на встречу Молотова, который, добавил Сталин, пользуется его полным доверием. На это присутствующий на беседе нарком иностранных дел возразил, что он никогда не сможет заменить маршала Сталина.

- Ты слишком скромен, - сказал Сталин, обращаясь к Молотову. Гарриман принялся пояснять, что хотя президент всегда рад встретиться с Молотовым, он надеется, что в Кремле ещё раз взвесят ситуацию».


Чрезвычайно выразительна, даже афористична, характеристика Молотова, записанная А.Т.Твардовским со слов Н.С. Хрущева в рабочей тетради 2 августа 1957 года:

 

"Молотов - честный коммунист, но ещё Сталин называл его обычно так: жопа - медный лоб".

 

Сталин понимал, что Молотов годится как второй человек в государстве, но не может быть первым. Потому он оставил вместо себя на время лечения именно Молотова, хотя на случай своей смерти и завещал управление страной Жданову и Вознесенскому.

Упоминается в пасьянсе Троцкого и Жданов Андрей Александрович, 1896 года рождения. Он - секретарь ЦК ВКП/б/ с февраля 1934 года /с XVII съезда партии/, глава ленинградской парторганизации с 15 декабря 1934 года /после убийства Кирова/, кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП/б/ с февраля 1935 года, член Политбюро с марта 1939 года /с XVIII съезда партии/. На него было возложено руководство идеологической работой.

Жданов не раз служил маховиком той репрессивной партийно-государственной машины, ручку которой крутил Сталин. Печально знаменита телеграмма Сталина и Жданова, посланная в 1936 году из Сочи:

 

"Молотову, Кагановичу и другим членам Политбюро. Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение товарища Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздал в этом деле на четыре года. Сталин, Жданов» 25 сентября 1936 года”.

 

На следующий же день председатель Совнаркома Молотов выполнил это требование: Ягода был снят с поста наркома НКВД и назначен наркомом связи вместо Рыкова. НКВД возглавил Ежов. "Ежовы рукавицы" начали свою чёрную работу.


Другой пример. В конце февраля 1937 года собрался пленум ЦК ВКП/б/. На этом пленуме Сталин развил тезис об обострении классовой борьбы в СССР по мере укрепления социализма, теоретически обосновывая таким образом всё возрастающие масштабы репрессий.
 
Там же состоялось "окончательное разоблачение" Бухарина. Доклады Молотова, Кагановича, Ежова были посвящены исключительно разоблачению “врагов народа, японо-немецко-троцкистских агентов”. Другие акценты были в докладе Жданова. Он обрушился с острой критикой на «неправильное» руководство в Киеве, где во главе партийной организации стоял Постышев. Он уже к этому времени был взят "органами” на прицел, и Жданов как секретарь ЦК и особо доверенное лицо Сталина, первым повёл открытый огонь, вызывая новую волну репрессий. Тотчас же Постышев был из Киева переведён в Куйбышев первым секретарём обкома партии, а в начале 1938 года арестован.
 
Но когда Жданов заговорил о "нежелательности подмены" партийными органами государственных органов /это заявление вызвало интерес участников Пленума/, то Сталин резко возразил: "Нельзя политику отделять от хозяйственной деятельности. Партийным организациям необходимо, как и прежде, вплотную заниматься хозяйственными вопросами".
 
В сложной международной обстановке лета 1939 года, когда западные правительства хотели столкнуть Германию с СССР, а Сталин хотел столкнуть Германию с Западом, Жданов 29 июня 1939 года выступил со статьёй "Английское и французское правительства не хотят равного договора с CCСP". Статья предостерегала общественность западных стран против козней "мюнхенцев". Уклончивая позиция западных держав заставила Сталина пойти 23 августа 1939 года на договор с Гитлером. В числе поддержавших договор оказался, конечно, и Жданов.
 
Но он, в отличие от других политических руководителей страны, рассматривал этот договор как чисто тактический ход, который не должен был замедлять военных приготовлений СССР. Об этом он заявлял и на заседаниях Политбюро, оказываясь в одиночестве и вызывая недоверие.
 
С начала войны с Германией Жданов как первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии руководит подготовкой Ленинграда к обороне. Бериевские эмиссары непрерывно шлют в Москву сообщения, что Ворошилов /в то время - командующий Ленинградским фронтом/ и Жданов готовят капитуляцию Ленинграда, паникуют, раздавая оружие гражданскому населению. Д.Гранин вспоминает, что А.Н.Косыгин в разговоре с ним сообщил: "Отношения Сталина и Жданова к тому времени стали неважными. Это Берия постарался". Для проверки фактов в конце августа 1941 года в Ленинград приехала высокопоставленная комиссия во главе с Молотовым и Маленковым. Косыгин также входил в состав комиссии.
 
Хорошим свидетельством итогов работы комиссии является телеграмма Сталина, Молотова, Маленкова, Берия, направленная 9 сентября 1941 года Ворошилову и Жданову. Приводим её целиком:
 
"Сов. секретно. Шифром, г.Ленинград, Ворошилову, Жданову.
Нас возмущает ваше поведение, выражающееся в том, что вы сообщаете нам только о потере нами той или иной местности, но обычно ни слова не сообщаете о том, какие же вами приняты меры для того, чтобы перестать, наконец, терять города и станции. Так же безобразно вы сообщили о потере Шлиссельбурга. Будет ли конец потерям? Может быть, вы уже предрешили сдать Ленинград? Куда девались танки КВ, где вы их расставили, и почему нет никакого улучшения на фронте, несмотря на такое обилие танков КВ у вас? Ведь ни один фронт не имеет и половинной доли того количества КВ, какое имеется у вас на фронте. Чем занята ваша авиация, почему она не поддерживает действия наших войск на поле? Подошла ли к вам помощь дивизий Кулика - как вы используете эту помощь? Можно ли надеяться на какое-либо улучшение на фронте, или помощь Кулика тоже будет сведена к нулю, как сведена к нулю колоссальная помощь танками КВ? Мы требуем от вас, чтобы вы в день два-три раза информировали нас о положении на фронте и о принимаемых вами мерах?".

 
В тот же день Г.К.Жуков заменил Ворошилова в должности командующего Ленинградским фронтом.
 
Если бы пал Ленинград, то пал бы и Жданов. Но Ленинград выстоял в жестокой схватке с немецко-фашистскими войсками - и Жданов устоял. Более того, в конце 1944 года Жданов был переведён из Ленинграда в Москву как секретарь ЦК по идеологическим вопросам. Этот перевод, с одной стороны, свидетельствует о далеко идущих планах Сталина в отношении Жданова, а, с другой стороны, о стремлении Сталина отдалить Жданова от его ленинградской опоры.
 
Положение Жданова в это время во многом напоминает положение Кирова. Оба - секретари ЦК. Так же как Киров сменил Зиновьева на посту руководителя ленинградской партийной организации и руководил ею почти 10 лет /в 1926~1934г.г./, так и Жданов сменил Кирова на этом же посту и занимал его почти 10 лет /в1934-1944г.г./. Как Киров, так и Жданов пользовались особым расположением Сталина. Как Кирова, так и Жданова Сталин отзывал из Ленинграда в Москву в качестве секретаря ЦК.
 
Можно с основанием предположить, что в обоих случаях Сталин хотел оторвать их от сформировавшейся группировки сторонников.
 
Но если Киров в 1934 году фактически отказался от предложения Сталина, попросив отсрочки до окончания пятилетки /т.е. до 1937г./, то Жданов согласился переехать в Москву. Киров просимой им отсрочки всё равно не получил - он был убит при не выясненных до конца обстоятельствах, но, скорее всего, не без ведома Сталина. Жданов же, согласившись с предложением Сталина, получил возможность проводить свою линию в партии и государстве - до 1948 года, когда он умер тоже при не выясненных до конца обстоятельствах, а его ближайшие сторонники были ликвидированы после его смерти.
 
Необходимо упомянуть ещё одного потенциального преемника Сталина на пост Председателя СНК СССР - Николая Алексеевича Вознесенского. Сталин ценил его как эрудированного экономиста, творчески разбирающегося в хозяйственных и экономических вопросах.
 
Жданов и Вознесенский - давние единомышленники и друзья. Когда после убийства Кирова Жданов был поставлен во главе ленинградской парторганизации, он незамедлительно в начале 1935 года просит ЦК направить Вознесенского в Ленинград для руководства городской плановой комиссией. Вознесенский возглавлял плановое хозяйство Ленинграда в течение двух лет, до февраля 1937 года, когда он был переведён обратно в Москву заместителем председателя Госплана СССР.
 
В конце 1937 года его назначили председателем Госплана СССР.
Отсюда начался его стремительный рост:
 
- с 4 апреля 1939 года - заместитель Председателя СНК СССР;
- к 1940 году - заместитель Председателя Комитета Обороны при СНК СССР, председатель Совета оборонной промышленности при СНК СССР;
- с февраля 1941 года - кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП/б/;
- с 10 марта 1941 года - первый заместитель Председателя СНК СССР по Экономическому Совету;
- с 27 сентября 1943 года - академик АН СССР.
 
Во время Великой Отечественной войны Вознесенский держал в своих руках все нити управления экономикой военного времени.
 
Сразу же после того, как в советских газетах 10 октября 1945 года появилась информация ТАСС об отъезде Сталина в отпуск на отдых, зарубежная печать стала писать о скорой смерти Сталина, о борьбе за власть в советском руководстве, о том, что Молотов специально отправил Сталина подальше, о том, что Молотову в случае, если Сталин выздоровеет, не сдобровать. Словом, обычная стая газетных уток. А о подлинных тенденциях в высшем руководстве СССР знали разве что только сами руководители да дипломаты некоторых зарубежных стран через свою разведку /посол США в СССР Гарриман, например/.
 
Всё же Жданов, обычно скрытный, поделился информацией о завещании Сталина с некоторыми лицами из своего окружения, например, со своим выдвиженцем из Ленинграда - первым секретарём Ярославского обкома ВКП/б/ Турко Иосифом Михайловичем.
 
Н.А.Вознесенский поделился этой тайной со своим братом - министром просвещения РСФСР Александром Алексеевичем Вознесенским и с сестрой - секретарём одного из райкомов ВКП/б/ Ленинграда Марией Алексеевной Вознесенской, а она уже после опалы брата в 1949 году поделилась этими сведениями с сыном Владимиром Фёдоровичем Визнером.
 
В печать сведения об этом завещании Сталина начали проникать лишь после XX съезда КПСС в 1956 году.
 
Президент США Гарри Трумэн решил прозондировать обстановку в связи с болезнью Сталина. 14 октября 1945 года, через четыре дня после «отъезда» Сталина на отдых в Сочи, он направил через А.Гарримана "спешное и важное" послание лично Сталину. Это послание несомненно было следствием не столько сообщения ТАСС, сколько конфиденциальной информацией посла Гарримана.
 
Слово "отъезд" нами взято здесь в кавычки не зря. Сталин не уехал на юг 10 октября 1945 года. Для отъезда необходимо было подготовить маршрут следования, обеспечить на всем его протяжении безопасность. А дело это непростое. Вот что сообщает заместитель начальника НКВД по Краснодарскому краю Жданов заместителю Берия Меркулову о мерах, принятых в связи с проездом Сталина на отдых:
 
"0 мерах в связи с наступлением особого периода в Сочах /так в тексте/.
... Антисоветский элемент, который стоит на учёте Сочинского отдела, взят в активную обработку и предупреждения. Аресты проводятся своим порядком.
... Прочёсывается лесопарковая местность от р.Головинки до р.Псоу. Увеличен цензорский центр. Усилен паспортный режим. Усилен контроль за автотранспортом. От вокзала до дачи установлено 184 постов. Вся трасса охраняется. Тов. Власик каждый день информируется…"
 
Сообщение ТАСС об отъезде нужно было, чтобы пресечь толки об отсутствии Сталина на различных приёмах и встречах. И наверняка Сталин использовал эту чрезвычайную ситуацию для проверки слаженности органов внутренних дел и госбезопасности. 

 

То, что Сталин уехал в Сочи примерно лишь через неделю после 10 октября 1945 года, подтверждают следующие факты:
 
13 октября 1945 года Сталин подписывает постановление СНК СССР об организации работ по разведке урановых руд, а 14 октября он же подписывает распоряжение СНК СССР о предоставлении в личную собственность дач особо отличившимся в войну деятелям.

Наиболее доказательным является следующее свидетельство. Переводчик Сталина В.Павлов записал в своём дневнике рассказ Молотова Сталину и Берия, при котором он присутствовал:
 
"15 октября 1945 года американский посол А.Гарриман стал настойчиво проситься на приём к Сталину. Сталин сказал Молотову: "Принимай сам. Я не буду. Передашь, что там им надо".


Так вот, говорит Молотов, пришли ко мне Гарриман и первый секретарь посольства Пейдж. Состоялась беседа:
 
ГАРРИМАН. Я получил от президента для генералиссимуса телеграмму. Мне поручено лично вручить послание и лично обсудить со Сталиным некоторые вопросы.
МОЛОТОВ. Сталин выехал на отдых приблизительно на полтора месяца. Он, Молотов, проинформирует Сталина о просьбе президента.
ГАРРИМАН. Президент знает, что Сталин на отдыхе, но надеется, что его, посла, всё-таки примет. Речь идёт о Лондонской конференции /министров иностранных дел великих держав/. Он, Гарриман, готов ехать куда угодно.
МОЛОТОВ. Генералиссимус Сталин не занимается сейчас делам, так как находится на отдыхе далеко от Москвы.
ГАРРИМАН. Президент надеется, что Сталин сможет принять его.
МОЛОТОВ. Он сообщит Сталину.
ГАРРИМАН. Президент считает, что генералиссимус заслужил отдых.
МОЛОТОВ. Все мы считаем, что Сталин имеет право на настоящий отпуск.
ГАРРИМАН. Во время физкультурного парада он обратил внимание, каким здоровым выглядел Сталин.
МОЛОТОВ. Сталин в самом деле здоровый человек.
ГАРРИМАН. В кинофильме о физкультурном параде генералиссимус Сталин имеет очень бодрый и жизнерадостный вид.
МОЛОТОВ. Все советские люди рады видеть Сталина в хорошем настроении.
ГАРРИМАН. Хотел бы получить этот фильм.
МОЛОТОВ. Конечно, получите.
ГАРРИМАН. Мне больше нечего добавить к изложению цели моего визита.
МОЛОТОВ. Он проинформирует Сталина, который сейчас находится на полном отдыхе.
ГАРРИМАН. Нет необходимости говорить о важности вопроса ...
МОЛОТОВ. Да, понимаю.
ГАРРИМАН. Он хотел бы приехать к Сталину как друг ...
МОЛОТОВ. Он передаст Сталину. Но генералиссимус на отдыхе.

 
Обратите внимание, как настойчиво Гарриман добивается встречи со Сталиным, наверняка зная, что тот в Москве, и как многократно /четырежды!/ Молотов утверждает, что Сталин уже на юге. И оба знают подлинные обстоятельства дела. И каждый знает, что другой это тоже знает.
 
Д.А.Волкогонов в своей книге "Триумф и трагедия" приводит этот диалог как пример, показывающий, что Молотов был цербером Сталина.
 
Это не совсем так. Обстоятельства, о которых мы рассказали, показывают, что Молотов был, скорее, цербером советской дипломатии.
 
Около 17 октября Сталин выехал на юг. Ничего не поделаешь - пришлось Гарриману ехать на кавказское побережье Чёрного моря.
 
24 октября Гарриман посетил Сталина в Сочи и имел с ним две беседы. Информация об этом появилась в советских газетах 27 октября. Ничего особенного послание президента Трумэна не содержало.
 
К этому времени Сталин оправился от болезни. Он включается в государственную работу, получая сведения о важных и интересующих его событиях от Молотова, который замещал его в Москве.
 
Вот что вспоминает, например, Константин Симонов по одному частному вопросу:

 

"Сталин, находясь в отпуску в Сочи, поинтересовался у Молотова, который оставался за него и делал ему по телефону очередной доклад: "А как там писатели, уехали в Японию?”. Молотов выяснил и доложил, что они ещё не уехали. "А почему не уехали? Ведь решение Политбюро, если я не ошибаюсь, состоялось? Может быть, они не согласны с ним и собираются апеллировать к съезду партии? /Видимо, Политбюро решило этот вопрос в сентябре 1945 года - И.Б./. Через неделю четыре журналиста - Симонов /от "Красной Звезды"/, Горбатов /от "Правды"/, Кудреватых и Агапов /от "Известий"/ - уже выехали в Японию. Задача - выяснить обстановку в штабе Макартура и освещать процесс над японскими военными преступниками; дата процесса ещё не была определена. Возвращались они обратно в апреле 1946 года".
 
П.Л.Капица продолжает возмущённо бомбардировать высшие власти письмами. 12 ноября 1945 года он пишет письмо секретарю ЦК ВКП/б/ Г.М.Маленкову, протестуя против вмешательства цензуры, которая перлюстрировала зарубежную переписку Капицы и вырезала политические сообщения из присылаемых Капице иностранных технических журналов. Видимо, Капица не был удовлетворён ответом Маленкова.
 
25 ноября он отправляет письмо Сталину, в котором, критикуя работу Особого комитета по атомной бомбе, в частности, пишет: "Товарищи Берия, Маленков, Вознесенский ведут себя в Особом комитете как сверхчеловеки. В особенности тов. Берия. Далее он пишет о своей невозможности по этой причине участвовать в работе комитета, указывая, что из учёных его компетентно заменят Алиханов, Иоффе, Курчатов.
 
Во время отпуска пристальное внимание Сталина привлекла деятельность тогдашнего наркома госбезопасности Л.П.Берия. Вот что свидетельствует об этом в мае 1955 года бывший начальник Главного управления охраны МГБ /охраны Сталина/ генерал-лейтенант Н.С. Власик в письме на имя Председателя Президиума Верховного Совета СССР К.Е.Ворошилова из Красноярского края /где Власик всё ещё находился в ссылке после ареста в декабре 1952 года/: "Глава правительства /так Власик в письме именовал Сталина/, будучи на юге после войны, в моем присутствии высказывал большое недовольство Берией, говоря о том, что органы госбезопасности не оправдали своей работой необходимой безопасности ... Сказал, что дал указание устранить Берию от руководства МГБ. Спрашивал у меня, как работают Меркулов, Кобулов и заодно - о Гоглидзе и Цанава. Я рассказал ему, что знал ... И вот я потом убедился, что эта беседа между мной и Главой правительства стала им известной, я был поражён этим .
 
Мы сейчас не будем анализировать, почему эта беседа стала известна Берия и его заплечных дел мастерам. Зададимся другим вопросом: какими действиями Берия был недоволен Сталин? Чьей безопасности не обеспечили бериевские органы? Сталина или государства?
 
Поскольку Сталин беседовал с начальником своей охраны, то логично предположить, что речь шла о его, Сталина, личной безопасности. Это предположение выглядит тем более обоснованным, что в связи с отъездом Сталина для органов госбезопасности возникла чрезвычайная ситуация: скорее всего, бериевский аппарат госбезопасности допустил какую-то оплошность при организации отъезда Сталина в Сочи. Отъезд главы государства является масштабным предприятием и не может осуществиться незаметно. Значит, отъезд Сталина 10 октября имитировался. Один факт нам известен почти с полной достоверностью: посол Гарриман по каким-то каналам узнал, что отъезд не состоялся. Конечно, Сталина это должно было насторожить. Но не произошло ли чего-либо более чрезвычайного при имитации отъезда, например, попытки покушения? Не на Сталина в данном случае, а на его двойника, который исполнял роль Сталина при имитации отъезда.
 
Рассмотрим вопрос о двойнике Сталина несколько подробнее. Далее я приведу ДОКАЗАТЕЛЬСТВО того, что у Сталина был по меньшей мере один двойник. Итак ...
 
Д.Волкогонов в книге "Триумф и трагедия" так живописует поездку Сталина на юг в октябре 1945 года:

 

"Проезжая через Орел, Курск, другие города и села, несколько раз выходил из машины, разговаривал с людьми ... Поражался стоицизму, самоотверженности женщин, детей, оказавшихся во время войны, пожалуй, в самом трудном положении ... Сталину скоро надоело общение с людьми во время его отпускного маршрута, ему быстро наскучило, когда вокруг него собиралась толпа, жадно пожиравшая его глазами. "Сам Сталин! " - раздавались верноподданические возгласы, на глазах у женщин выступали радостные слезы, слышались бодрые заверения мужчин: "Дела пошли лучше, товарищ Сталин!", он ловил удивлённые взгляды стариков и детей - "Это и есть Сталин?"... В Курске одна женщина даже осмелилась потрогать Сталина за рукав мундира ... Односложные вопросы Сталина окружавшим отдавались такими же односложными ответами-восклицаниями, в которых слышались больше удивление, инерция обоготворения и ожидание чуда".
 
Конечно, в приведённой цитате много художественного вымысла, но всё же она основана на свидетельствах очевидцев.
 
Какого же числа в октябре 1945 года Сталин выходил из машины для бесед с людьми? Этого не могло быть сразу после 10 октября, когда в газетах было объявлено об отъезде Сталина на отдых: выше мы документально доказали, что Сталин по меньшей мере до 15 октября включительно был в Москве. Не мог Сталин беседовать с людьми и во время своей фактической поездки в отпуск около 17 октября: согласно официальной версии он уже в течение недели должен был отдыхать на юге, и появление его на людях неизбежно вызвало бы недоумение - откуда на шоссе Москва-Симферополь появился Сталин?
 
Такого не мог допустить Сталин. Но тогда остаётся единственный вариант: из машины к людям выходил двойник Сталина во время имитации отъезда Сталина в отпуск, что и требовалось доказать.
 
Наличие двойника Сталина заставляет более внимательно отнестись к сенсационным публикациям, подобным сообщению газеты "Шуйские известия" /№6, 1991г./:

 

"После убийства в конце 1934г. члена Политбюро Сергея Кирова Сталин приказал службе безопасности найти человека с абсолютно похожей на него внешностью. Выбор остановили на бухгалтере-еврее с Украины Евсее Лубицком, которым на одной из дач недалеко от Москвы занялась целая команда косметологов, портных и парикмахеров. После "доводки" дублёра эти люди были уничтожены. Сталин также отдал приказ ликвидировать семью Лубицкого. Впервые Евсей Лубицкий сыграл роль Сталина на встрече с делегацией шотландских шахтёров, никогда не видевших до этого живого Сталина. Гораздо труднее было обмануть персонал Кремля и сотрудников МВД СССР. Но и здесь двойник выполнил свою миссию отлично. В 1952 г. Лубицкий был арестован и отправлен в один из сибирских лагерей. После смерти Сталина его освободили, незадолго до его кончины".
 
Наличие двойника Сталина заставляет сомневаться в свидетельствах очевидцев, беседовавших или видевших беседы Сталина с "простым народом". Рассмотренное нами обстоятельство ещё раз подтверждает тезис о безграничной, болезненной подозрительности Сталина.
 
17 декабря 1945 года, после более чем двухмесячного перерыва по болезни, Сталин возвращается из Сочи в Москву - как раз накануне своего дня рождения - и со свежими силами берётся за обдуманные на досуге дела.
 
В это время в Москве началась конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании /с 16 по 26 декабря/. Основной вопрос конференции - подготовка мирных договоров с Италией, Румынией, Болгарией, Венгрией и Финляндией; обсуждались также проблемы Дальнего Востока и Ирана.
 
Предыдущая конференция подобного рода в Лондоне /11 сентября - 2 октября 1945г. / к успеху не привела. Видимо, Гарриман приезжал к Сталину 24 октября в Сочи с компромиссными предложениями Трумэна. Советскому правительству удалось согласовать содержание мирных договоров, пойдя лишь на несущественные уступки требованиям США и Великобритании. Сталин был доволен и, не дожидаясь окончания Московского совещания, он в послании президенту Трумэну от 23 декабря 1945 года высказывает своё удовлетворение:
 
"Происходящее в Москве совещание трёх министров уже дало свои положительные результаты. Предпринятые Вами и г-ном Бирнсом шаги как по вопросу о Японии, так и по вопросу о мирных договорах во многом облегчили дело ... Уже теперь я считаю возможным сказать, что смотрю, в общем, оптимистически на результаты происходящего сейчас между нами обмена мнениями по актуальным международным проблемам и надеюсь, что это откроет дальнейшие возможности в деле согласования политики наших стран по другим вопросам".
 
Это послание было одним из последних непосредственных контактов между главами великих западных держав и главой правительства СССР.
 
Наступал период конфронтации, "холодной войны", и личные контакты заменялись официальной дипломатией на уровне министерств иностранных дел.
 
В конце декабря на совещании в Кремле Сталин резко критикует маршала Г.К.Жукова, обвиняя его в приписывании себе всех побед и в принижении роли Ставки Главного Верховного Главнокомандующего. Защитников у Жукова на этом многолюдном совещании не нашлось: кто прямо присоединился к Сталину, припоминая мелкие случаи военной поры, кто, как настоящий царедворец, осторожничал, в конечном итоге всё же осуждая Жукова.
 
Выполнил Сталин и ещё одно намеченное во время отпуска дело: 29 декабря он смещает Берия с постов наркома госбезопасности и внутренних дел. Тем же указом наркомом госбезопасности назначается В.С.Абакумов, а наркомом внутренних дел - С.Н.Круглов. Однако по-прежнему от Политбюро работу этих наркоматов курирует Берия.
 
В дни работы Московской конференции ООН предлагает создать комиссию для рассмотрения вопроса об атомном контроле. Пётр Леонидович Капица своеобразно поддерживает это предложение ООН: 18 декабря он пишет письмо Молотову, в котором изъявляет желание выступить в печати со статьёй против засекречивания результатов атомных исследований и за использование атомной энергии исключительно в мирных целях. В тот же день Молотов накладывает резолюцию: "Т. Берия. По- моему можно разрешить Капице напечатать такую статью. В.Молотов". Берия думает иначе, и Капица на следующий же день, 19 декабря, освобождается от участия в Особом комитете по атомной бомбе. Меняет свою точку зрения Молотов, зачеркнув прежнюю резолюцию и наложив новую: "Сообщить т. Капице по телефону, что по-моему лучше подождать с этим» В.Молотов. 21/XII". Тем не менее главного Капица добился: он перестал участвовать в деле, противном его гражданской совести - разработке атомного оружия.
 
29 декабря 1945 года Политбюро ЦК ВКП/б/ устанавливает регулярность в созыве Политбюро, которое должно собираться один раз в две недели. Это решение при Сталине никогда соблюдаться не будет. В 1946 году Политбюро будет собираться раз в два месяца.


Жданов начинает выдвигать на руководящие посты в стране своих сторонников.