ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЭРНСТА НЕИЗВЕСТНОГО

 


9 апреля 2015 г. русскому скульптору мировой известности Эрнсту Иосифовичу Неизвестному исполнилось 90 лет. Зеленоград имеет особую причину отметить этот день: самая большая скульптура Э.Неизвестного советского периода – горельеф на тему развития человеческого разума – окаймляет по внешнему периметру библиотеку Московского института электронной техники. 



СОЗДАНИЕ ПАННО "РОЖДЕНИЕ РАЗУМА" (МИЭТ, 1971 Г.)

В 1971 г. завершалось строительство основного здания института. Для художественного оформления МИЭТа министр электронной промышленности СССР А.И. Шокин пригласил известного скульптора Эрнста Неизвестного.Скульптор был в опале с 1962 г. Тогда Н.С. Хрущев посетил в Манеже выставку художников. Хрущев произнес грубую фразу, задевшую самолюбие скульптора. В тон генсеку Неизвестный резко ответил, что когда тот умрет, памятник на его могиле поставит именно он (этот ответ - все же легенда. - И.Б.).Так и вышло...

Сын Н.С.Хрущева, Сергей Никитич Хрущев, посетил Эрнста Неизвестного в его мастерской, и тот согласился выполнить надгробие. Памятник представляет собой арку, одна половина которой - из белого мрамора, другая - из черного.Далее приведем отрывок из воспоминаний С.Н. Хрущева (книга "Пенсионер союзного значения"):"Через несколько лет после установки памятника, когда все было позади, Эрнст Иосифович рассказал мне то, чего я тогда не знал. Вскоре после нашего посещения его пригласили в известное здание для беседы. Ему настойчиво советовали отказаться от заказа. Сначала говорили какие-то гадости о нашей семье, обо мне, но это не подействовало. Тогда применили аргументы повесомее. В то время Неизвестный работал над рельефами, которые должны были украсить вновь строящееся здание одного из институтов в Зеленограде. Заказ был престижный, работа по всем параметрам претендовала на Государственную премию. "Советники" сокрушались: как бы работа над надгробием Хрущеву не навредила Неизвестному при выдвижении его кандидатуры, да и вообще не испортила его карьеры. Нужно сказать, "доброжелатели" выбрали глубоко ошибочный путь, не изучив психологию своего подопечного".

В главе "Памятник" вышеупомянутых воспоминаний сын Хрущева описывает лишь малую долю тех преследований, которые пришлось испытать великому скульптору.

Несмотря на предубеждение высших властей против скульптора, А. Шокин обсудил вместе с Э. Неизвестным проект художественного оформления МИЭТа и дал добро на заказ.

Первоначальный проект был грандиозным. Горельеф на тему торжества человеческого разума должен был обрамлять снаружи верх здания МИЭТа; с расстояния в несколько сотен метров это было бы потрясающее зрелище!

"По другую сторону дороги, в сквере возле Научного центра, должна была встать... 12-метровая скульптура двух сплетенных между собой рук, одна из которых - явно механическая, подобно руке водолаза в скафандре, а другая - похожа на живую, держащую электрон. В комплексе две руки создают сильное впечатление. Это очень пластичная, рельефная вещь, выполненная в косых плоскостях.

До сих пор жалею о том, что вместо этой работы Неизвестного, которая как нельзя лучше вписалась бы в архитектуру города, одновременно являясь его символом, появился памятник Ильичу, взятый в то время из неликвидов одного из московских конкурсов) (из воспоминаний Игоря Покровского, газета "41", 27 ноября 1997 г.). Печальная судьба оказалась и у миэтовского горельефа. Цензура подрезала художнику крылья, убрав горельеф внутрь здания и опоясав им библиотеку МИЭТа. При этом потерялась монументальность замысла: площадь рельефа уменьшилась в 6 раз, да и как охватить картину в целом с расстояния в несколько метров, особенно если вместо глубокого неба - давящая крыша и нависший карниз? Да к тому же вход в МИЭТ - только по пропускам. В итоге горельеф так и остался не известным широкой публике.

Студенты Строгановского училища, выполнявшие техническую сторону проекта (это было их курсовой работой), жаловались, что заработок их упал в 6 раз (им платили с квадратного метра рельефа). Правда, курсовые работы ребята защитили на отлично.

Эрнстом Неизвестным были выполнены разные портреты ученых в залах института. Под его руководством разрабатывался фасад института с колоколом и часами. Для колокола Микаэл Таривердиев специально написал мелодию. Ее записали на пленку и всегда исполняли по торжественным дням.

Приведу еще одно воспоминание - выпускника МИЭТа 1975 г. Минрасыка Брче ("ФТ-56 у Эрнста Неизвестного"; газета "Вечерний Зеленоград", № 46, 7 декабря 2005 г.): 

"Это было в апреле 1974 г. Наша группа, тогда ФТ-56, ведомая куратором Михаилом Александровичем Королевым, ныне профессором, деканом факультета ЭКТ, побывала в мастерской Эрнста Неизвестного на проспекте Мира и более трех часов общалась с большим мастером гипса. <...> Он представил некоторые эскизы оформления Зеленограда. Среди них впечатлили крылья огромной птицы, накрывающие дома. Просматривались контуры корпусов 448, 449, 450 и 451. На крыльях птицы изображались барельефы великих естествоиспытателей - Кибальчича, Циолковского, Королева. Но нам показалось это слишком мрачным, хотя и грандиозным зрелищем. <...> Кстати, гипсовое панно вокруг библиотеки МИЭТа называется "Рождение разума"... Над входом в библиотеку на панно зародыш в чреве матери своими руками преодолевает преграды в виде каких-то камней. Пока он маленький, преграды маленькие и их мало. По мере роста преодолеваемые преграды растут. Мы видим эту картину, переходя к левой стороне от входа в библиотеку. А на стене напротив кабинета ректора наблюдаем работающий разум - голова человека с импульсом на лбу. На последней, четвертой стене видим летящего в космосе человека как результат воплощения высшего разума.

О панно "Рождение разума" Эрнст Неизвестный рассказал, что выделенных бюджетных средств хватило лишь на три стены. Последнюю, завершающую часть ему пришлось выполнять на свои собственные средства.

Приехала высокая комиссия Союза художников СССР принимать проект. Все отметили замысел автора, высокое качество его воплощения. Но когда узнали о том, что одну четвертую часть работы автор оплатил за свой счет, возмущению членов комиссии не было предела. Ведь скульптор уменьшил стоимость одного квадратного метра панно!

Вернемся в мастерскую Эрнста Неизвестного. После заумных сюжетов к каждой скульптуре мы уже присматривались особенно. Обратили внимание на скульптуру мальчика-подростка, держащего палец в носу. Что же художник здесь накрутил? А ничего... Как это ничего? А строки Есенина? "Ковыряй, ковыряй, мой милый, / Суй туда палец весь, / Только вот с эфтой силой / В душу свою не лезь". <...>

Мы вышли из мастерской, дошли до станции метро "Щербаковская", зашли в кафе "Лель" и еще долго делились впечатлениями от общения с Эрнстом Неизвестным".

 


ЭТАПЫ БОЛЬШОГО ПУТИ

Вряд ли у кого из великих художников прошлого и настоящего весь жизненный путь был таким трагическим, как у Эрнста Неизвестного. Следующий материал взят в основном из интервью, которые скульптор давал российским журналистам в 1993, 1996, 2005 годах.

Родители

«Мне повезло, что во мне есть и русская, и татарская кровь, хотя я и еврей. Дед мой был купцом на Урале, отец — белым офицером, адъютантом у Антонова. Один мой дядя служил у Колчака, другой — у Деникина. Когда пришли красные, то должны были расстрелять деда и отца. Но бабка вспомнила, что дед тайно печатал в своей типографии коммунистические брошюры. Бабка нашла документы и предъявила большевикам. Никого не расстреляли.

Отец после гражданской спрятался в Сибири, выучился на врача и стал хорошим специалистом. Дожил он до преклонных лет (умер в 84 года), был очень деятельным и сильным человеком. Ничего не могло его сломить — ни поражение белых, ни те опасности, которым он подвергался при коммунистах как офицер. Он был верен себе и был настоящим джентльменом, несмотря на все хамство окружения.

— Вашей матери недавно исполнилось 92 года...

— Да, и в этом возрасте у нее удивительная ясность мысли. И у нее сильные стихи: "День ото дня все суше мой язык, / И звуков гордых в горле не осталось. / В движениях замедленных сквозит / Суровость, одиночество, усталость".

Хорошо сказано! Аксенов это назвал "шекспировскими строками". Мама давно пишет стихи, в России это все шло в стол. Там издавались только ее научно-популярные (она биолог) книжки. Только когда мама переехала в Америку —- после смерти моего отца, — удалось напечатать книгу "Тень души", я ее, кстати, иллюстрировал. "Тень души" вошла в список 20 лучших книг года в Америке...
Воскресение

Когда началась война, я приписал себе год и в 17 лет уже кончал военное училище — ускоренный выпуск.

Для меня 9 мая — одна из самых значительных дат. Мое прошлое наложило отпечаток на всю мою жизнь. У меня особое отношение к армии... Ушел добровольцем и вскоре в звании лейтенанта командовал ротой.

— Ваши татуировки — это как раз напоминание о службе?

— Юношеский романтизм. Я был в десантных частях. Наколотая бабочка — это был наш общий знак — воздушный десант. Полет.

— Правда ли, что вы, раненый, убили в рукопашной голыми руками одиннадцать фашистов?

— Меня за это наградили орденом, но сам я такого подвига за собой не помню. Когда я дерусь, впадаю в особое состояние, называемое "красный гнев", и забываю, что творю. А ранен я был несколько раз. Хуже всего — в Австрии (22 апреля 1945 г. в Австрии был тяжело ранен, признан погибшим и за проявленный героизм "посмертно" награжден орденом Красной Звезды).

У меня был прострелен позвоночник, и я пережил клиническую смерть. Санитары уже несли меня в морг, но уронили на лестнице, и это, как ни странно, спасло мне жизнь. Гипс раскололся от удара, и я, очнувшись от боли, закричал. К сожалению, моим родителям уже успели отправить похоронку.

Мама не верила, что я мертв. А папа был военный врач, он решил перепроверить. На его запрос пришло подтверждение. Во время войны была страшная путаница. И папа поверил... очень переживал... стал весь седой. А мама все равно не верила. Что я жив, они узнали только через год.

— Старые раны болят?

— Да. Это была разрывная пуля в груди. Были повреждены позвоночник, ребра и так далее. Первое время я ходил на костылях. Сейчас все это дает о себе знать. Вообще я себя очень плохо чувствую в последнее время. Спина болит».
Фарисеи (Манеж, 1962 г.)

В биографии Эрнста Неизвестного есть один момент, который составил художнику определенную славу. Это та самая знаменитая история, когда Никита Хрущев обозвал его "пидарасом". К сожалению, быль со временем обросла многими дополнительными подробностями и превратилась в байку. Поэтому, пользуясь случаем, мы уточнили детали исторического казуса у его непосредственного участника и приводим историю в первоначальном виде.

«1 декабря 1962 года художественную выставку в "Манеже" приехал инспектировать Хрущев. Для этого всех участников выставки выстроили в ряд на верхней площадке перед лестницей.

Никита Сергеевич со свитой вошел в здание, внимательно посмотрел картины и поднял крик. Обругав министра культуры Екатерину Фурцеву, художников и сотрудников "Манежа", он решил выяснить, кто виноват в том, что советскому человеку под видом живописи показывают "размазанный между рамок навоз". Стоящий рядом член политбюро Ильичев почему-то указал на Неизвестного, и Хрущев обрушился на того со словами: "Дерьмо собачье! Осел хвостом мажет лучше! Пидарасы!"

Неизвестный, тут же извинившись перед дамами, ответил: "Никита Сергеевич! Дайте мне девушку, и я докажу, какой я гомосексуалист!"

Хрущев сначала расхохотался, а потом закричал, что Эрнст "проедает народные деньги, а производит дерьмо". Успокоившись, Никита Сергеевич протянул Эрнсту руку на прощание и проговорил: "В вас сидит ангел и дьявол. Имейте в виду, если победит дьявол, мы вас уничтожим!"

— Вы уехали, потому что...

— Я никогда не был диссидентом, принципиально. Хотя неприятности у меня были вполне диссидентские. Мне не давали работы, не пускали на Запад. Против меня возбуждались уголовные дела, меня обвиняли в валютных махинациях, в шпионаже и проч. Меня постоянно встречали на улице странные люди и избивали, ребра ломали, пальцы, нос. Кто это был? Наверное, Комитет. В милиции меня били, вусмерть, ни за что. Утром встанешь, отмоешь кровь — и в мастерскую, я скульптор, мне надо лепить.

Нет, я не был диссидентом — готов был служить даже советской власти. Я монументалист, мне нужны большие заказы. Но их не было. А хотелось работать. Я 67 раз подавал заявление, чтоб меня отпустили на Запад строить с Нимейером. Не пускали. И тогда я решил вообще уехать из России. Андропов говорил (он меня защищал, требовал, чтобы ЦК давал мне заказы): не уезжай, дождись наших мальчиков из МИМО, все будет. Я ему ответил, что у меня нет времени. Я не верил, что доживу до сегодняшнего дня. Я так много раз был ранен... И думал, что умру... ну, в 60. Ждать ваших мальчиков — нет времени.

10 марта 1976 г. я уехал.

 


В изгнании

— Слышала, что драться вам приходилось и после войны?

— Я с детства был драчуном, как и мой папа. Он всегда бился за справедливость. Если трое напали на одного на улице, он мог ввязаться в драку. Он был очень вспыльчивый и не спускал оскорблений. Я тоже.

— А вы умеете врезать?

— Я умею.

— Сильные руки скульптора?

— У всех скульпторов руки сильные. Дело не в этом. Я профессионал. Основательно занимался рукопашным боем, что входило в армейское пятиборье. С тех пор квалификацию не потерял.

— Тренируетесь?

— Только практика. Здесь, в Сохо, в Нью-Йорке я одно время арендовал студию, прямо через дорогу от этой. Неподалеку находится китайское кафе. Я, как правило, выпивал там по утрам кофе или пиво, если с похмелья. Как-то захожу туда и вижу странную сцену. Здоровый негр кричит на хозяйку — маленькую китаянку, а потом харкает ей в лицо. Стоило мне увидеть на фарфоровом китайском личике его плевок, как я буквально сошел с ума. Я набросился на этого верзилу и буквально начал избивать. Если бы не хозяин кафе — маленький китаец, я, наверное, урыл бы этого афроамериканца.

Через какое-то время, упокоившись, я пошел домой и, случайно выглянув из окна, увидел, что улица перед студией заполнена черными.

Тогда я общался только с интеллигентными русскими — Ростроповичем, Бродским, и, понятное дело, помощи от них просить не было смысла. Пока я сидел в мастерской и думал, что мне делать, в мою дверь начали барабанить. Взяв в руки топор, я пошел открывать. У порога стояли хозяин кафе и сотня китайцев. Оказывается, он собрал весь чайна-таун и пришел меня защищать. С тех пор моя мастерская находится под покровительством китайской мафии. А это не шутки.

С тех пор я стараюсь не драться. Слишком ноги болят и спина. Боюсь, что уже не я побью соперника, а меня поколотят. Зачем это нужно восьмидесятилетнему человеку? Неохота ходить с сединой и синяками. Я лучше нашим на Брайтон-Бич позвоню. Придут бугаи с цепями и разберутся.
Возвращение через Магадан

12 июня 1996 г. в Магадане, на сопке Крутая, где в сталинские времена находилась "Транзитка" — перевалочный пункт, с которого этапы заключенных отправляли по разным колымским лагерям, был установлен и открыт монумент "Маска Скорби". Этот монумент высотой в 15 метров посвящен памяти жертв сталинских репрессий, которые были заключены в исправительно-трудовых лагерях ГУЛАГа на Колыме.

Авторы: скульптор — Эрнст Неизвестный, архитектор — Камиль Казаев.

Центральная скульптура монумента представляет собой стилизованное лицо человека, из левого глаза которого текут слезы в виде маленьких масок. Правый глаз изображен в форме окна с решеткой. На обратной стороне видны плачущие женщины и обезглавленный мужчина на кресте. Внутри монумента находится копия типичной тюремной камеры сталинских времен.

— Эрнст Иосифович, вы отказались от своих гонораров в $700 тысяч в Екатеринбурге и в $1 миллион в Магадане за работу над монументами в память политзаключенных и их семей. Почему?

— Я отказался, да. Когда я делал этот монумент, сам Ельцин передавал на его строительство большие деньги. Так эти деньги не то что до меня, до работяг, которые при мне там бетон мешали и камни таскали, не доходили. Они оседали по дороге в банках. Когда это обнаружилось, я сообщил куда надо, оттуда поднажали, но и после этого деньги пришли не все. Вы представляете — личные деньги Ельцина пропадают.

После такого, думаю, что если б я не отказался от гонорара, то все равно никогда не получил бы его. Здесь дело в другом... Я очень хотел эти монументы поставить. Кроме того, что я отказывался от гонораров, я еще и вкладывал в их строительство свои собственные средства — $120 тысяч.

Впрочем, подобное положение дел людей может шокировать только в Америке, а в России такое в порядке вещей.

— Говорят, что на этом строительстве вы отморозили пальцы и теперь не можете лепить мелкие детали?

— Я работал в Магадане круглосуточно на жутком морозе, как будто сам заключенный. Глина, из которой я лепил, была с ледышками. Я совал руки в глину, и видите, — Эрнст Иосифович показывает руки, — ногти сошли. Врач сказал мне, что больше не вырастут.

— А что вам сейчас ваша проверенная интуиция говорит о России?

— Ничего не могу сказать. У меня нет ни концепции, ни знания, ни ощущений. И более того: поучать Россию из безопасного далека я считаю безнравственным. Хочешь поучать — поживи здесь, поучаствуй в битвах».

 


ОСНОВНЫЕ СКУЛЬПТУРНЫЕ РАБОТЫ

Самые крупные работы Эрнста Неизвестного советского периода — панно из ракушечника в пионерском лагере "Артек" (1966 г.), панно-горельеф из гипса "Рождение разума" в МИЭТе и надгробие на могиле Н.С. Хрущева на Новодевичьем кладбище.

Горельеф Эрнста Неизвестного в МИЭТе, о котором было сказано выше, символизирует единство разума и духа, это — сущность любого университета.

В начале 1960-х гг. был разработан проект "Большого Артека". Основным памятником лагеря, по замыслу авторов проекта, должен был быть "Монумент дружбы детей мира" в "Морском" лагере. Заложен он был в 1962 г. детьми из 83 стран, которые привезли в "Артек" кусочки горных пород. Основа монумента — большое панно Эрнста Неизвестного из ракушечника с рельефными изображениями детских лиц и надписью "Сердца пламенем, солнца сиянием, костра заревом, дети шара земного, дорогу дружбы, труда, счастья, мира, свободы, равенства, братства навсегда озарим".

Панно размещено на отвесной стене крутого берега, обрамляя круглую площадку. В ее центре расположен павильон, крыша которого изображает земной шар с очертаниями континентов и макетами артековских корпусов. В настоящее время она поржавела и имеет непривлекательный вид, стеклянные стены павильона разбиты. Во время крупных мероприятий и посещений лагеря официальными делегациями монумент частично драпируют тканью.

На аллеях "Прибрежного" можно встретить еще несколько работ, выполненных Эрнстом Иосифовичем. Это небольшие металлические скульптуры, очевидно, призванные, по задумке автора, символизировать крымскую природу: изображения рыб и птиц на абстрактных конструкциях. Благодаря им имя скульптора было увековечено в одной из артековских песен ("Здесь когда-то Неизвестный ряд шедевров создавал...").

За рубежом, в 1980-х гг., Э. Неизвестный много раз выставлялся в галерее Магна (Magna Gallery) в Сан-Франциско. Его выставки имели большой успех.

В Одессе к двухсотлетию города Э. Неизвестный создал памятник "Золотое дитя".

В 1994 г. была учреждена премия ТЭФИ — российская национальная телевизионная премия за высшие достижения в области телевизионных искусств. Вручаемый победителям приз представляет собой статуэтку Орфея работы скульптора Эрнста Неизвестного.

Одна из последних работ Эрнста Неизвестного — памятник Сергею Дягилеву, установленный в Перми. 

 

 

НЕИЗВЕСТНОЕ О НЕИЗВЕСТНОМ


Русский скульптор с мировой известностью, Эрнст Неизвестный вошёл в плоть и кровь здания МИЭТа, но мы его не замечаем, как не замечаем биения своего сердца, пока оно не заболит.

 

Его космологические композиции из металла, как бы парящие над большими аудиториями, его абстрактные скульптуры, непонятным образом заполняющие интерьеры внутренних двориков... И, наконец, огромный барельеф по внешнему периметру библиотеки, символизирующий развитие Вселенной от первого импульса до парящего в космосе человека.

 

Как-то, с четверть века назад, в пивном баре, что был на Колхозной площади (где тот бар и где та площадь?), я за кружкой пива разговорился со студентами Строгановского художественного училища. Узнав, что я из Зеленограда, они сказали, что являлись исполнителями барельефа.

 

По первоначальному проекту предполагалось расположить барельеф снаружи здания, по периметру верха крыши.

Но вышестоящие органы не дали “добро”, и пришлось убрать барельеф внутрь. Более всего они сокрушались о потере в заработке: им платили с квадратного метра, а площадь, занимаемая барельефом снаружи, была в шесть раз больше, чем площадь, выделенная для барельефа внутри. Правда, курсовой проект по оформлению барельефа они защитили на “отлично”.

...А барельеф так рвался на простор!