ОГНИКОВО — ОТКУДА ЭТО НАЗВАНИЕ?
Огниково — селение, расположенное недалеко от Истринского водохранилища, в 15 км к западу от Зеленограда. — известно жителям Москвы и Подмосковья своими местами отдыха.
В названии этой деревни с первого взгляда видно слово «огонь», точнее, «огник» - «маленький огонь», «огонёк», «костёр». Тем не менее название селения имеет совсем другое происхождение.
Впервые интересующее нас селение упоминается в межевой грамоте уделов 1504 года под названием «сельцо Вогненниково».
Слово «вогненник» по-древнерусски означает «церковнослужитель, носивший светильник или свечу (и/или зажигавший свечи в церкви). Затруднительно найти семантическое обоснование, связывающее слово «вогненник» с названием сельца.
Впрочем, подобная ситуация встречается нередко. Можно в таких случаях ограничиться констатацией факта: в конце концов, реалии далекого прошлого могут быть нам непонятны.
И всё же продолжим анализ...
В древнерусском языке имеется слово «вогнездитися» с двумя значениями:
1) устроить гнездо (о птицах, змеях);
2) вселиться,укорениться.
Тогда слово «Вогнездниково» означало бы «место, где основательно вселился, укоренился кто-либо», «главная усадьба помещика». Переход от «Вогнездниково» к «Вогненниково» и далее к «Огниково» легко объясняется стремлением упростить произношение при утерянном со временем смысле первоначального названия.
Приняв эту гипотезу, попробуем кратко пересказать древнюю историю деревни (села, сельца) Огниково.
КУРЧЕВЫ-ПУШКИНЫ - ВЛАДЕЛЬЦЫ СЕЛА ОГНИКОВО С ХV ВЕКА
У Никиты Григорьевича Пушкина (второго сына Григория Пушки) было четыре сына (родились в начале XV века): Иван по прозвищу Курч (Курча), Михаил по прозвищу Рожон, Константин и Василий. От них пошли Курчевы (Курцевы, Курцовы), Рожновы и просто Пушкины. «Курча» по-древнерусски — «цыплёнок», «рожоный» — «новорожденный». Здесь видна системная организация прозвищ, свойственная тому времени. Правда, некоторые исследователи считают, что прозвище Рожон происходит от «рожон» — «заострённый шест, кол».
Свою вотчину в среднем течении Истры, по обоим её берегам, с сёлами и деревнями Ла-мишино, будущее Огниково, Симанково, Телешево, Павлово, Кречково, Сафатова, Куртасово и др., Никита Григорьевич разделил между сыновьями. Будущее Огниково с окрестными деревнями досталось его старшему сыну Ивану Курчу и, вероятно, было центром его владений, т.е. селом — с церковью и помещичьей усадьбой. Возможно, именно в это время (середина XV века) село приобретает свое название «Вогнездниково».
Сельцо Вогненниково дважды упоминается в документах XVI века:
- в 1504 году его владельцем назван Давид Иванович Курчев-Пушкин;
- в 1584-1586 гг. это сельцо принадлежало Никите Пушкину.
Сын Ивана Курча — Давид Иванович Курчев-Пушкин (или просто Курчев) служил во второй половине XV века дмитровскому князю, потому что владения Давида Курчева «тянули», выражаясь языком летописцев, к городу Дмитрову.
У Давида Курчева недалеко от Дмитрова были другие имения, и Вогнездниково, перестав быть главной вотчиной, пришло в упадок: церковь была упразднена, и село превратилось в сельцо (т.е. бывшее село). При этом название сельца сократилось до «Вогненниково».
НАЧАЛО ВОЗВЫШЕНИЯ КУРЧЕВЫХ-ПУШКИНЫХ В 1530-Х ГОДАХ
25 августа (по старому стилю) 1530 года Елена Глинская родила московскому государю Василию III долгожданного сына, наследника русского престола. 4 сентября младенец был крещён в Троицком монастыре и наречён Иваном, в память деда, Ивана III. Впрочем, рождение младенца предшествовало великому православному празднику — Усекновению главы Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна (29 августа), что считалось особым предзнаменованием.
Одним из его крестных отцов был Иов (Иона) Курчев-Пушкин, старец Троице-Сергиева монастыря. Такое почётное действо — крещение наследника престола — несомненно, было поручено старцу Иову в память о его покойном дяде, архиепископе новгородском Серапионе Курчеве, имя и дела которого были высоко чтимы в монастыре Святой Троицы (см. выпуск «Горетова стана» в газете «Зеленоград сегодня» № 38 от 24 сентября 1998 г.).
Так род Пушкиных духовно породнился с царями. С этого времени Курчевы-Пушкины начинают пользоваться благосклонностью московского государя.
В июле 1531 года в Великий Новгород были посланы дьяки Яков Шишкин, Афанасий (Фуник) Курчев (по-видимому, внучатый племянник Серапиона Курчева) и дворцовый дьяк Митя Великий. Они, согласно летописи,«... по великого князя наказу, на Софейской стороне улицы розмерили все ис поля в берег прямо и места по всему пожару, и уставили по всему граду ре-шотки и огневщикы (лица, следящие за пожарной безопасностью. — И.Б.) и у решоток сторожи, и бысть тишина велиа по всему граду».
Конечно, дьяки были направлены в Новгород не столько для организации защиты от пожаров и злоумышленников, сколько для приведения жителей к присяге новорожденному наследнику престола, а также для успокоения города, совсем недавно много претерпевшего от лихоимства прежних дьяков и потому исподволь бурлившего.
Глава дьяческой комиссии Яков Шишкин — один из наиболее просвещенных деятелей того времени и родственник Адашевых — олицетворял общерусскую власть великого князя.
Афанасий (Фуник) Курнев должен был способствовать принесению присяги царевичу-наследнику Ивану: новгородцы сохранили хорошие воспоминания о его двоюродном деде Серапионе Курневе, бывшем около двадцати лет назад архиепископом в Новгороде. О функции третьего члена комиссии, Мити Великого, свидетельствует его должность — дворцовый дьяк, т.е. чиновник, управляющий личными имениями («дворцом») великого князя. Очевидно, его задачей было упорядочить в Новгородской земле имения и имущество Василия III, может быть, с передачей части владений жене Елене Глинской с сыном Иваном.
Немало информации можно извлечь из порядка перечисления членов комиссии. Самый родовитый из них - Афанасий Курчев-Пушкин; он из рода Ратши. Однако в списке он назван вторым.
Такой порядок можно объяснить тем, что Курчев числился на службе удельного дмитровского князя Юрия Ивановича - родного брата Василия III и не мог быть поставлен во главе комиссии, т.к. это означало бы косвенное признание высокого положения удельного князя Юрия, который до рождения царевича Ивана был первым претендентом на царский престол. Даже после рождения у Василия III сына-наследника князь Юрий не расстался с надеждой на свое воцарение.
Под руководством московской комиссии (далее цитируем по книге: А.А. Зимин. Россия на пороге нового времени. М., 1972, с. 376): «15 августа 1531 г (на Успеньев день) новгородцы принесли присягу московскому государю, Елене Глинской и наследнику Ивану. В честь этого события в Детинце (новгородский кремль. — И.Б.) поставлена была деревянная церковь Успенья. В ней находился придел Усекновения честные главы Иоанна Предтечи (по имени наследника престола). Освящена она была к годовщине со дня рождения Ивана (26 августа 1531 г.). По иронии судьбы с усекновением «честных глав» будет в дальнейшем связана вся жизнь Ивана Васильевича. И особенно достанется самому Великому Новгороду».
Тогда же, 24 августа 1531 года, Василий III заставляет князя Юрия Ивановича подписать «докончальную грамоту», в которой дмитровский князь отказывается от претензий на великокняжеский престол и приносит присягу на верность не только Василию III, но и его сыну Ивану.
Для рода Курневых это был тот поворотный момент, когда они еще не перестали служить удельному князю, но уже выдвигаются на службу московскому государю.
3 декабря 1533 года, со среды на четверг, в двенадцатом часу ночи, скончался великий государь Василий III, в монашестве Варлаам. Его вдова, Елена Глинская, поспешила привести князей и бояр к присяге новому государю, её сыну, трехлетнему Ивану IV. Но тут возроптал брат Василия III, дмитровский князь Юрий Иванович (далее цитируем по книге: В.Б. Кобрин. Иван Грозный. М., 1989, с. 20): «Ему очень хотелось стать самому великим князем. Князя Юрия можно понять. Ведь он был всего на один год моложе Василия III. Долгие годы бездетности старшего брата укрепляли его в надеждах самому занять трон. Почему же государем должен был стать его трехлетний племянник? Почему страной будет править иноземка из Литвы, а не он, такой же сын Ивана III, как и его покойный брат? ...Елена Глинская решила не испытывать судьбу...»
По её повелению бояре заточили князя Юрия в темницу, где он и умер через три года (3 августа 1536 года), как сообщает летопись, «...страдальческою смертью, гладною нужею». Иначе говоря, его уморили голодом.
Тотчас же после ареста Юрий потерял свои владения, которые отошли к великому государю. Потому-то именно с этого момента Курчевы массово переходят на службу московскому государю; фамилия Курневых начинает гораздо чаще, чем ранее, встречаться в документах, хотя высоких должностей они в 1530-1540-х гг. не занимают.
В 1530-х гг. для укрепления восточных границ Русского государства от набегов казанских татар на «казанской украине» развернулось строительство оборонительных сооружений. Летом 1535 года начали возводить новую крепость в Перми.
«Июня в 15 день послал великий князь в Пермь Семена Давыдова, сына Курчова, град ставить». В апреле следующего, 1536, года после пожара во Владимире «послали делать город Истому Курчева, и августа доделан град Владимир», — сообщает летопись.
Истома Курчев — родной брат Семена Давыдовича Курчева. Оба немолодые, в возрасте под пятьдесят лет, — они, как видно, организаторы городского строительства. Отцу их, Давиду Ивановичу Курчеву, правнуку Григория Пушки, в 1504 году принадлежало в Горетовом стане сельцо Вогненниково (Огниково). Вполне вероятно, что это сельцо унаследовал один из вышеупомянутых братьев — Семен или Истома.
Образование всегда высоко ценилось в роду Курчевых-Пушкиных; об этом свидетельствуют занимаемые ими должности — архиепископа, дьяка, городского строителя. Сын дьяка Афанасия (Фуника) Курчева, Никита Фуников-Курцев, позже будет при Иване Грозном на высших правительственных должностях — печатника, казначея. Ступенькой выше поднимутся по служебной лестнице и другие Курчевы-Пушкины.