СОБЫТИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1812 ГОДА В СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ ПОДМОСКОВЬЕ

 


Введение

 

В данной работе рассматриваются события Отечественной войны 1812 года в северо-западном Подмосковье, точнее — в междуречье Истры и Клязьмы. Здесь боевые действия происходили после оставления русскими войсками Москвы. Описывается формирование ополчения, партизанских отрядов.

 

Особо хочу отметить используемые мною работы нашего земляка, уроженца деревни Назарьево, доктора исторических наук, профессора Георгия Васильевича Ильина (1923-2000) — первого историка зеленоградской земли.

 

 

МОСКОВСКИЙ ПРИЗЫВ 1812 ГОДА

 

В 10 часов вечера 11 (23) июня 1812 года (здесь и далее все даты вне скобок даются по старому стилю, а в скобках — по новому стилю; для перевода на новый стиль необходимо прибавить 12 дней) три роты легкой пехоты французской армии переправились в небольших лодках на правый (русский) берег пограничной реки Неман. Под прикрытием этого заслона сапёрные части французов к утру 12(24) июня соорудили три понтонных моста, и армия Наполеона по скрипучим настилам мостов тремя бурными потоками хлынула на территорию России.

 

Началась Отечественная война. Русская армия вынужденно отступала...

 

6 (18) июля 1812 года был обнародован первый манифест императора Александра I, предписывавший дворянам формировать ополчение из своих крепостных, самим вступать в него и выбирать командующего над собой.

 

В один день с манифестом вышло воззвание «Первопрестольной столице нашей Москве», содержащее призыв к москвичам организовать ополчение. То, что специального обращения более не удостоился ни один город империи, не только льстило москвичам, но и указывало на особое внимание к древней столице со стороны верховной власти.

 

Немедленно был составлен комитет по организации московского ополчения, который выработал положение об организации московской военной силы, впоследствии послужившее образцом для других губерний. Согласно ему, создавались два подкомитета первый — для организации приёма ополченцев, второй — для организации приёма денег, провианта, фуража, оружия и прочего необходимого имущества. Председательствовал в обоих подкомитетах московский военный губернатор генерал от инфантерии Фёдор Васильевич Ростопчин.


Для ополченцев назначалась особая, крестьянская форма одежды: русские серые кафтаны длиной до колена, длинные шаровары из крестьянского сукна, рубахи с косым воротом, шейный платок, кушак, фуражка (или шапка) и смазные сапоги. Зимой под кафтан полагалось надевать овчинный полушубок. На головной убор помещалась кокарда в виде креста (знак ополченца) с девизом: «За веру и царя». Офицеры носили обычный армейский мундир. Каждый полк получил из арсенала по 500 ружей и по 60 патронов на человека.

 

Полковым и батальонным командирам жалование не назначалось «по важности звания... и из усердия к Отечеству». Офицеры ополчения награждались также как и армейские, для рядовых ополченцев назначалась особая медаль за храбрость, с пожизненным денежным содержанием. Всем изувеченным ополченцам, не имеющим достатка, назначалась пенсия. В ополчение принимались крепостные, добровольно предоставленные дворянами. Отставные офицеры сохраняли своё прежнее звание, а гражданские чиновники вступали с потерей одного классного чина.

 

Было предложено выставить одного ратника с десяти душ, обеспеченного за счёт помещика обмундированием и продовольствием на три месяца. Результаты собрания превзошли ожидания. Дворяне были готовы выставить 32 000 ополченцев, а купцы собрали 2 400 000 рублей. Поэтому царь высоко оценил работу московского главнокомандующего Ростопчина, пожаловав ему эполеты с собственным вензелем.

 

12 (24) июля 1812 года император Александр I прибыл в Москву. 15(27) июля в Слободском дворце состоялась его встреча с представителями московского дворянского и купеческого сословий: дворяне разместились в одном зале, купцы — в другом. Многие современники после с восторгом вспоминали это событие, считая его вершиной проявления русского патриотизма.

На следующий день, 16(28) июля, московские дворяне вновь собрались, теперь для избрания командующего ополчением. Результаты голосования были следующие: из 490 депутатов за Кутузова проголосовали 243, за Ростопчина — 225, Гудовича — 198, И.И. Моркова — 58, Н.А. Татищева — 37, П.А. Толстого — 19 и С.С. Апраксина — 17. Максимум голосов собрал Кутузов, популярный в то время по всей России, но он на следующий день, 17(29) июля, был избран командующим Петербургским ополчением, что исключало его из списка претендентов. Ростопчин также не мог замещать место командующего в связи с тем, что ранее уже был назначен начальником первого округа ополчений. Его предшественник, фельдмаршал Гудович не мог исполнять обязанности по старости. Поэтому командующим московской военной силой был назначен участник суворовских походов, генерал-лейтенант граф Ираклий Иванович Морков.

 

18 (30) июля 1812 Александр I обнародовал второй манифест, согласно которому набор ополчения проводился в ближайших к театру войны 17 губерниях, которые по степени важности были разделены на три округа: первый — для защиты Москвы, второй — для охраны Санкт-Петербурга и третий — резервный. В московский округ, кроме непосредственно Москвы и Московской губернии входили еще Тверская, Ярославская, Владимирская, Рязанская, Тульская, Калужская и Смоленская губернии.

 

Московская губерния в июле-сентябре дала наибольшее по России ополчение — около 28 000, против 12-15 тысяч в сопредельных губерниях. Патриотическому подъему среди москвичей немало способствовала пропагандистская деятельность Ростопчина.

 

 

ФОРМИРОВАНИЕ МОСКОВСКОГО ОПОЛЧЕНИЯ

 

Ополчение Московской губернии было собрано всего за месяц и к 26 августа (к 7 сентября, дню сражения при Бородино) его формирование практически завершилось. 18 (30) августа сформированное ополчение расположилось в Рузе, Можайске и Верее, то есть городах непосредственно приближённых к месту будущего генерального сражения.

 

В распоряжение русской армии поступило около 25 тысяч ратников, не менее 19 тысяч из которых приняли непосредственное участие в Бородинском сражении.

 

Организационно ополченцы были сведены в конные и пешие казачьи и егерские полки. Всего было создано 12 полков. Добровольцем в 1-й Московский конный полк вступил офицер Спечинский, сын владельца Чашниково.

 

В сельце Крюково в 1820 году было 52 души крестьян мужского пола, в том числе около 30 человек в возрасте свыше 16 лет; предполагая, что столько же их было и в 1812 году, можно сделать вывод, что владелец Крюково А. Я. Поливанов дал в ополчение три крестьянина. В соответствии с такими же расчётами владелец деревни Назарьево (сейчас в черте Зеленограда) должен был представить 5 ратников.
 

Особенно эффективными были ополченские егерские полки. Новый вид пехоты-егеря (в переводе с немецкого — «охотники»; что-то вроде современных снайперов)— появился в России в конце XVIII века, когда появилось стрелковое оружие более точной стрельбы. Вместо «хождения стенка на стенку» появилась возможность выбивать противника точными выстрелами с дальнего расстояния. Это главное занятие мирных охотников и военных — егерей. На Руси охота издавна была одним из главных промыслов.

 

В бою егеря вели огонь не из рядов, а рассыпавшись по кустам, из-за деревьев, то есть с большой долей самостоятельности. В 1812 году при обороне Смоленска отличился унтер-офицер одного из русских егерских полков: он стрелял через реку так метко, убил и ранил столько французов, что они были вынуждены выставить против него не только стрелков (что им не помогло), но и пушку. Недаром в пословице XIX века говорилось: «Егерь ростом невелик, мал, да дорог золотник».
 

Да, русский крестьянин был талантлив, однако крепостные крестьяне и дворовые слуги не могли добровольно поступить на службу в ополчение. Вот одно из «разъяснений» по этому поводу:

 

«Вызов желающих послужить на пользу отечества не может распространяться... на дворовых людей и помещичьих крестьян, коими непосредственно располагают их владельцы, и от их воли зависит объявлять всякое пожертвование ко благу общему...».

 

Крестьяне, «самовольно» ушедшие в ратники (порой под чужой фамилией), объявлялись «беглыми» и возвращались помещику, где их ждало наказание. Помещики старались отправить в ополчение больных, либо престарелых людей.

 

Настроение дворянского «общества» в это время ярко иллюстрирует А.С. Пушкин в неоконченном романе «Рославлев»:

 

<Перед войной> ...Подражание французскому тону времен Людовика ХУ было в моде. Любовь к отечеству казалась педантством. Тогдашние умники превозносили Наполеона с фанатическим подобострастием и шутили над нашими неудачами... Молодые люди говорили обо всём русском с презрением или равнодушием и шутя, предсказывали России участь Рейнской конфедерации асоюз немецких княжеств, зависимых от Наполеона>. Словом, общество было довольно гадко.

Вдруг известие о нашествии и воззвание государя поразили нас. Москва взволновалась..; народ ожесточился. Светские балагуры присмирели... и гостиные наполнились патриотами: кто высыпал из табакерки французский табак и стал нюхать русский; кто сжег десяток французских брошюрок, кто отказался от лафита и принялся за кислые щи. Все закаялись говорить по-французски; все закричали о Пожарском и Минине и стали проповедовать народную войну, собираясь на долгих отправиться в саратовские деревни».

 

 

ВОЕННАЯ ИНИЦИАТИВА ДВОРЯН ЛЕСЛИ

 

Но были и другие инициативные дворяне, которые первыми в России лично создавали военные отряды, даже ещё до воззваний Александра I и московского общества. Это семья смоленских дворян Лесли. Я пишу эти строки не в последнюю очередь потому, что в Зеленограде живёт и трудится прямой потомок рода Лесли — выпускник МИЭТ Алексей Владимирович Лесли.

 

Узнав о начале войны, смоленский помещик отставной генерал-майор Дмитрий Егорович Лесли призвал своих сыновей и дочерей организовать боевой военный отряд. Отряд был сформирован из дворовых людей генерал-майора Д. Е. Лесли и его сыновей, отставных офицеров — Егора, Григория, Петра и Александра.

 

Д.Е. Лесли в первые дни войны написал письмо губернскому предводителю дворянства с сообщением, что они формируют из своих людей кавалерийский отряд для борьбы с неприятелем, обмундировывают его, вооружают и обязуются содержать за свой счёт; "в случае необходимости сам, несмотря на свой преклонный возраст, готов встать для защиты Отечества".

 

Отряд составили 12 конных из имения Копыревщина Д.Е. Лесли, 20 конных из имения Гусаково Е.Д. Лесли, 16 конных и 2 пеших из имения Петрово Г.Д. Лесли, 19 конных из имения Кимборово П.Д. Лесли, 20 конных из имения Станьково А.Д. Лесли, 10 конных прислала из имения Озеренск их сестра Варвара Дмитриевна, в замужестве Энгельгардт; вторая сестра Елизавета Дмитриевна, в замужестве Апухтина, из своего конного завода в имении Иваново под Ельней прислала 40 верховых лошадей.

 

Этот сводный отряд поступил в распоряжение генерал-майора Е.И. Оленина, которому было поручено контролировать дороги и восточные территории Белоруссии от неприятеля. Более недели они вели партизанские действия на границе Смоленской губернии: проникали в тыл неприятеля, захватывали пленных, вели бои с разведывательными отрядами французов, затем, отойдя к г.Красному, с дивизией генерала Д.П. Неверовского участвовали в боях при отступлении к Смоленску. После боев за Смоленск партизаны братьев Лесли участвовали в боевых действиях в составе русской армии, в том числе и в Бородинском сражении. За время боёв отряд потерял 18 человек. После изгнания французов из пределов Смоленской губ. братья Лесли, испросив позволение у Милорадовича, возвратились в свои поместья, разграбленные и опустошённые неприятелем.